Кирилло-Белозерский монастырь

Видную роль в русской истории играл в XV-XVII веках знаменитый Кирилло-Белозерский монастырь, основанный среди бескрайних вологодских лесов одним из духовных наследников Сергия Радонежского - преподобным Кириллом Белозерским. Много ярких, знаменательных событий связано с этой иноческой обителью. Из Кирилло-Белозерского монастыря вышли некоторые видные церковные деятели - основатели новых монастырей на Русском севере (в частности, Комельского, Ошевенского и Соловецкого), идейные вожди реформаторов-нестяжателей, выступавших против церковного землевладения. Важный религиозный и экономический центр белозерского края, каковым являлся Кириллов, не мог не привлекать внимания великих князей и царей московских, а также представителей боярских и княжеских фамилий, оказавшихся в опале во времена Ивана Грозного. Крепостные сооружения Кирилло-Белозерской обители, создававшиеся на протяжении столетий, могли послужить и для отражения нападений внешнего врага, и для укрытия знатных лиц в пору охвативших страну внутренних волнений, но нередко использовались и в качестве застенков, в которых томились опасные для государя деятели.

Патриарх Никон (XVII в.) называл Кирилло-Белозерский монастырь вторым по значению монастырем России (после Троице-Сергиевой обители) и наиболее сильным в военном отношении.

Основание Кирилло-Белозерского монастыря относится к рубежу XIV и XV столетий, ко временам, когда русским землям еще не удалось окончательно избавиться от ига Золотой Орды, когда происходило расширение Московского княжества и упрочение власти великого князя московского. Основатель далекой северной обители, преподобный Кирилл Белозерский (в миру Козьма) принадлежал к московскому боярскому роду Вельяминовых. В тридцатилетнем возрасте он покинул богатый боярский дом и поступил в число братии столичного Симонова монастыря, приняв монашеский постриг с именем Кирилл. Настоятелем Симонова монастыря был тогда основатель этой обители - архимандрит Феодор, племянник Сергия Радонежского. Нередко сам знаменитый троицкий игумен посещал Симонов монастырь, возглавляемый его родственником и учеником. Современники отмечали, что Сергий Радонежский обратил внимание на смиренного инока Кирилла, несшего тяжелое послушание на монастырской поварне - в нем прозорливый старец увидел своего преемника по духу, продолжателя своих дел.

Будущий основатель Кирилло-Белозерской обители провел в московском Симоновом монастыре около тридцати лет. Начинал он с тяжелых работ на монастырской кухне, у раскаленной печи. Затем занимался переписыванием книг. Наконец, когда архимандрит Феодор получил ростовскую епископскую кафедру и место настоятеля Симонова монастыря оказалось вакантным, преподобному Кириллу был доверен этот важный пост. Однако недолго он начальствовал в столичной обители - из-за недоброжелательства и интриг других иноков уже через год от власти пришлось отказаться. А когда Симонов монастырь посетил постриженник этой обители старец Ферапонт, пришедший из северного белозерского края, преподобный Кирилл под впечатлением его рассказов принял окончательное решение покинуть столичный монастырь и удалиться на жительство в далекую лесную глушь. Было это в 1397 году.

Святые Ферапонт и Кирилл ушли на север. Первый из них стал основателем Ферапонтова монастыря, известного не только духовными подвигами первого настоятеля, но и прекрасными фресками знаменитого древнерусского художника Дионисия.

Старец Кирилл поселился на берегу Сиверского озера, на склоне крутого холма, возвышавшегося при впадении в озеро речки Свияги. Невзирая на шестидесятилетний возраст, Кирилл Белозерский сам построил себе хижину и часовню, переносил все трудности одинокой жизни в северной лесной пустыни. Постепенно молва о его подвижнической жизни достигла ближайших городов и даже самой белокаменной столицы. К Кириллу Белозерскому стали приходить знавшие его по Симонову монастырю иноки и искавшие пути спасения миряне. Далекий северный край привлекал тех, кто стремился избавиться от татарской неволи и боярской несправедливости. Число братии вновь основанной обители неуклонно возрастало.

Первым инокам Кирилло-Белозерского пришлось выдержать немало трудностей и опасностей. В монастыре был строгий общежительный устав, питались иноки за счет собственного труда и скромных пожертвований. Недоброжелательно смотрели на новую обитель местные крестьяне, опасавшиеся, что со временем монастырь приберет к рукам обрабатываемые ими угодья. Были даже попытки поджечь келью самого старца Кирилла. А однажды разбойники, подстрекаемые завистливым боярином, собирались осуществить нападение на обитель и завладеть монастырскими богатствами (которых в действительности тогда не существовало).

Однако все скорби и лишения, которые приходилось переносить монахам Кирилловой обители, только укрепляли в глазах большинства современников авторитет нового монастыря и его настоятеля. Старец Кирилл прослыл прозорливцем и чудотворцем: рассказывали, что однажды он своей пламенной молитвой остановил разгулявшуюся было на озере бурю и спас от гибели монахов-рыболовов. А в неурожайный год чудесным образом хлеб не оскудевал в монастырских житницах, и монахи имели возможность бескорыстно оказывать помощь голодающему местному населению. Кирилл Белозерский, почитавшийся на Руси великим подвижником, обращался с посланиями к сыновьям Дмитрия Донского - можайскому и белозерскому князю Андрею Дмитриевичу и великому князю московскому Василию Дмитриевичу (последнего белозерский игумен призывал примириться с изгнанными из их вотчин суздальскими князьями и не дать им погибнуть в татарских краях, на скитания в которых эти несчастные родичи Василия I были обречены). Несмотря на трудность обитания в суровом северном краю, преподобный Кирилл Белозерский прожил долгую жизнь - он скончался в 1327 году в девяностолетнем возрасте. Через двадцать один год после смерти он был причислен к лику святых.

С первого века своего существования Кирилло-Белозерский монастырь оказался в центре некоторых важных событий политической и духовной жизни Русской земли. Это отчетливо проявилось уже со времени феодальной войны середины XV века. Тогда, во время происходившей с переменным успехом борьбы между потомками Ивана Калиты московский князь Василий II был свергнут с великокняжеского престола и ослеплен. Одержавший на этом этапе успех двоюродный брат Василия II, Дмитрий Шемяка, взял с поверженного противника клятву - не домогаться впредь великокняжеской власти. Это крестное целование, как данное не добровольно, а по принуждению, в 1446 году снял с князя Василия Васильевича кирилловский игумен Трифон. Вскоре Василию II удалось победить своих недругов и вернуться на московский престол. Оценив оказанную ему в трудную минуту поддержку, великий князь постарался достойно вознаградить игумена Трифона и кирилловскую обитель.

Постепенно в Кирилло-Белозерском монастыре происходило отступление от заветов основателя обители относительно строгой, подвижнической жизни. Поступая в число монастырской братии, бывшие вельможи давали обители щедрые вклады. Некоторым настоятелям удавалось приобретать значительные земельные участки. Однако стремление к стяжанию на первых порах встречало резкий отпор со стороны значительной части кирилловских монахов. Однажды наиболее почтенные старцы на длительное время покинули монастырь в знак протеста против действий предприимчивого игумена Серапиона, поступавшего вразрез с заповедями святого Кирилла. Лишь после того как удельный князь Михаил Андреевич (во владениях которого находилась обитель) изгнал этого настоятеля, старцы возвратились в монастырь, и вновь установился порядок. Примечательно, что именно с Кирилло-Белозерским монастырем связано возникновение (в конце XV века) движения заволжских старцев-нестяжателей.

Идейным лидером этого направления являлся преподобный Нил Сорский , происходивший из дворянского рода Майковых. Монашеский постриг он принял в Кирилло-Белозерском монастыре, затем несколько лет пребывал на Востоке, по возвращении на родную землю основал скит на реке Сорке, в пятнадцати верстах от Кирилло-Белозерского монастыря. Нил Сорский был сторонником ведения аскетического образа жизни, отрицал право монастырей на владение населенными землями и угнетение крестьян. Кроме того, он выступал за гуманное отношение к еретикам, считая, что заблуждающихся в вопросах веры следует обращать к истине словами убеждения и молитвой, а не жестокими гонениями. Такие идеи Нил Сорский высказывал на церковном сборе 1503 года, заявляя, в частности, чтобы "у монастырей сел не было, а жили бы черньци по пустыням, а кормили бы ся рукоделием". Нила Сорского поддерживали и другие старцы из северных, заволжских обителей, в частности, старцы Кирилло-Белозерского монастыря. Помимо самого основателя движения нестяжателей из Кирилло-Белозерского монастыря происходили и другие наиболее выдающиеся лидеры этого направления - князь-инок Вассиан Патрикеев (до вынужденного пострига проявивший себя в качестве способного военного деятеля и дипломата), Гурий Тушин, во время своего настоятельства возвративший великому князю приобретенные незадолго до этого монастырские земельные участки.

В конце концов восторжествовало другое направление, возглавляемое Иосифом Волоцким, выступавшим за сильную и богатую церковь. Некоторых представителей движений нестяжателей постигли репрессии. Традиции Кирилла Белозерского, долгое время державшиеся в основанной им обители, опять начинают отступать, теперь уже безвозвратно. Со второй половины XVI столетия монастырь все более обогащается, приобретает обширные земельные владения, соляные и рыбные промыслы.

Отход от прежней строгой монашеской жизни особенно проявился в период царствования Ивана Грозного, когда в Кирилло-Белозерском монастыре оказалось немало попавших в опалу представителей аристократии. Бывшие князья и бояре, постриженные насильно или пытавшиеся укрыться за монастырскими стенами от царского гнева, не собирались изнурять себя постами и молитвой. Некоторые из них держали слуг, устраивали в кельях пиры. Иван Грозный, по вине которого и поступали в Кириллов монастырь не имевшие призвания к монашеской жизни люди, с возмущением писал белозерскому игумену: "А ныне у вас Шереметев сидит в келий что царь, а Хабаров к нему приходит, да и иныя черньцы, да едят, да пиют что в миру. А Шереметев нивести с свадьбы, нивести с родин, розсылает по келиям пастилы, ковришки и иныя пряныя составныя овощи, а за монастырем двор, а на нем запасы годовыя всякия".

Впрочем, московские государи, как правило, обращались в Кирилло-Белозерский монастырь не с грозными обличительными посланиями. Со времен Ивана III, с того момента, как белозерский край вошел в состав Московского государства, великие князья и цари приезжали в святую обитель на богомолье, давали монастырю щедрые пожертвования. Они верили, что святой чудотворец Кирилл и по смерти может внимать их молитвам и оказывать помощь. Несколько каменных храмов в указанном монастыре было построено на средства великого князя Василия III, царевичей Ивана и Феодора (сыновей Ивана Грозного).

В ранний период своего существования Кирилло-Белозерский монастырь занимал видное место в колонизации необжитых еще просторов Русского севера, в просвещении этого края. Уже тогда в основанной святым Кириллом обители имелась хорошая библиотека, в которой, очевидно, были представлены летописные своды, послания, полемические произведения, другие памятники древнерусской литературы. Однако мощной, грозной для врагов крепостью Кирилло-Белозерский монастырь стал далеко не сразу. Сначала мирная иноческая обитель не только не могла противостоять значительным военным отрядам, но, как свидетельствует Житие преподобного Кирилла, подвергалась серьезной опасности даже со стороны обитавших в глухих белозерских лесах разбойничьих шаек.

Сначала монастырь размещался на холме, находившемся по соседству с тем, на котором поселился когда-то старец Кирилл. По подобию Троице-Сергиевой лавры монастырские постройки и здесь были расположены в виде прямоугольника: в центре - Успенский храм, по четырем сторонам - монашеские кельи. Деревянная ограда могла служить защитой только от небольших групп непрошеных посетителей или от диких лесных зверей.

Все сооружения Кирилло-Белозерского монастыря первоначально были деревянными. Только с конца XV столетия началось каменное строительство, отмеченное возведением каменного Успенского храма (1496). Затем последовало создание трапезной с церковью Введения (1519). Щедрые пожертвования московских государей и представителей боярских фамилий позволили развернуть в XVI веке большое каменное строительство. В годы правления Василия III создаются церкви Архангела Гавриила и Иоанна Предтечи, при Иване Грозном - церковь Иоанна Лествичника, Владимирский придел (пристроенный к Успенскому собору), храм над могилой преподобного Кирилла Белозерского, а также некоторые другие постройки.

Серьезный урон Кирилло-Белозерскому монастырю нанес пожар, происшедший в 1557 году. Тогда, как сообщают старинные памятники, "горел Кириллов монастырь и выгорело все до кола" - то есть все деревянные постройки были уничтожены пламенем. Однако монастырь имел обширные земельные владения и промыслы, получал щедрые вклады и пожертвования. Все это помогло вскоре выйти из тяжелой ситуации, восстановить пострадавшие во время пожара здания. А во второй половине XVI века монастырская территория была обнесена каменной крепостной стеной, сменившей прежнюю ограду, не рассчитанную на ведение боевых действий.

К тому времени большие перемены коснулись и основных монастырских территорий, и ближайшей округи. Помимо главного, Успенского монастыря, в XVI веке существовал еще малый, Иоанновский монастырь, представлявший собой как бы филиал от главной обители. Этот монастырь, ставший местом пребывания "убогой братии", разместился на том самом холме, на котором первоначально жил Кирилл Белозерский. А на месте красовавшегося на берегу озера вблизи монастыря дремучего леса был теперь город. Торговцев и ремесленников привлекала возможность успешного сбыта товаров во время стечения в святую обитель богомольцев, и население вокруг Кириллова монастыря возрастало.

Расположенный на пересечении важных торговых и военных путей, щедро одаренный русскими государями, Кирилло-Белозерский монастырь все в большей степени оказывался в поле зрения иноземцев, вынашивавших планы войны с Московией. Существовали предположения, что в этой удаленной северной обители русский царь скрывает несметную казну.

В такой обстановке возведение вокруг Кирилло-Белозерского монастыря оборонительных сооружений было весьма своевременным. Сначала оказались сооружены крепостные стены и башни главного, Успенского монастыря, затем - Иоанновского. К началу XVII столетия, ко времени грозных испытаний Смутного времени, строительство первых каменных укреплений Кирилло-Белозерской обители было завершено. Правда, эта крепость не являлась еще столь мощной, как более поздняя, сооруженная уже в середине XVII века. Ранние крепостные стены Успенского монастыря (впоследствии в значительной мере перестроенные) достигали приблизительно пятиметровой высоты, а шириной были только около полутора метров. Еще менее внушительно выглядели оборонительные укрепления соседнего Иоанновского монастыря, представлявшие собой скорее кирпичную ограду, чем боевую крепость. Помимо стен и башен в систему оборонительных сооружений обоих монастырей были включены церкви и хозяйственные постройки (такие как котельная и кузница). Это обстоятельство, конечно, не могло положительным образом отразиться на обороноспособности крепости. В целом протяженность крепостных стен Кирилло-Белозерского монастыря достигала около 1000 метров, важными узлами обороны были 8 боевых башен, 3 укрепленных ворот. Семьсот тридцать пять бойниц крепости были рассчитаны на тяжелые пушки или ручное оружие, пищали (причем стены Успенского монастыря имели два боевых яруса, а Иоанновского - только один).

В 1608 году Лжедмитрий I обосновался под Москвой. Многие русские города приносили присягу на верность самозванцу. Шайки польских, литовских и русских "воров" рыскали по земле, совершали нападения на города и монастыри, занимались грабежом. Потом началась открытая польская интервенция.

В этих обстоятельствах кирилловские иноки занимали непоколебимую позицию и не склонялись к измене. Ввиду близкой опасности монастырь ускоренными темпами готовился к обороне. Заготавливалось оружие - пищали, самопалы, пушки. В монастырской кузнице ковали доспехи, наконечники копий, топоры. Важное значение придавалось ремонту и надстройке укреплений. Как свидетельствуют источники, в период Смуты "по приказу игумена Матвея и по приговору соборных старцев около монастыря починивали город и вновь стены прибавляли". На монастырский счет содержались стрельцы и пушкари, призванные оборонять Кирилловскую крепость от непрошеных гостей. Царь Василий Шуйский высоко оценивал преданность кирилловцев законному правительству и в своем послании отмечал, что они "ворам и воровской смуте не верили и по городам о укрепленье писали и многие места укрепляли". В своем послании кирилловскому игумену Матвею царь писал также: "И как к вам ся наша грамота придет, и вы б собрав всех старцев и стремянных конюхов, которые нам служили, и монастырских слуг, и всяких людей, которые ныне в монастыре всем сказали, что нам служба их ведома и за их службу пожалуем их нашим великим жалованьем".

Василий Шуйский, не пользовавшийся в стране авторитетом, вскоре был свергнут. Затем последовали вступление поляков в Москву, неудачи первого земского ополчения, создание второго ополчения, возглавляемого К.Мининым и Д.Пожарским; наконец, освобождение столицы и избрание нового царя из рода Романовых. В этот период Кирилло-Белозерский монастырь выдержал длительную осаду, приведшую к полному разорению монастырского хозяйства, но ни разу не был захвачен неприятелем. Причем наибольшие трудности и опасности монастырю довелось выдержать как раз в то время, когда страна начала постепенно выходить из кризиса.

Первая серьезная угроза для Кирилло-Белозерского монастыря возникла в конце августа 1612 года, когда польско-литовские отряды появились близ монастырских стен. Ввиду бдительности кирилловцев недругам не удалось внезапным налетом захватить крепость. Однако в отместку враги сожгли расположенные за пределами крепостных стен хозяйственные монастырские постройки, разорили монастырские владения. Всю осень поляки и литовцы находились поблизости от Кирилло-Белозерской обители, и только наличие в крепости двух сотен стрельцов, готовых отразить нападение, удерживало врагов от попытки захватить монастырь. Пятого декабря того же 1612 года неприятели все же отважились напасть на монастырь, но их наступление было отбито. Через несколько дней подошли новые "воровские" отряды, и 11 декабря враги предприняли попытку взять крепость штурмом, завершившуюся, однако, полной неудачей. По свидетельству кирилловцев, произошло это так: "В ночи против 11 числа, за два часа до света, пришли те воровские, польские и литовские люди с обе стороны монастыря, с огородов, с вологодской и белозерской дороги, приступами многими, пешими людьми, с криком и шумом; к городу с лестницами, а на озеро к борозде с тесом и с соломою для переходу; и к городу многими месты злым жестоким приступом приступали, и лестницы к городу прислонили, и на городе, на стенах по людех из самопалов и нарядными стрелами для зажегу стреляли. И мы дворяне и дети боярские, и всякие служилые люди с ними билися с города накрепко два часа и на приступах многих людей у них воровских на смерть побили и поранили и в озере и в борозде многие потопили, и от города их отбили".

Однако на этом бедствия Кирилло-Белозерской обители не завершились. Осенью 1613 года к монастырю подошли новые шайки литовцев, казаков и немцев. Правда, убедившись, что крепость подготовлена к обороне, они не решились идти на приступ. Подобная ситуация повторилась и зимой 1614 года. Несмотря на то, что попытки неприятелей захватить крепость были отбиты, Кирилло-Белозерский монастырь продолжал терпеть большой урон. В его окрестностях на протяжении шести лет орудовали различные шайки "воров", которые грабили монастырские села. Много страданий выпало на долю мирного населения. Срывая злобу за свои неудачи, "воры" жгли деревни, убивали крестьян.

В грамоте царя Михаила Феодоровича от 5 марта 1615 года, упоминается о тяжелом положении Кирилло-Белозерского монастыря и населения Белозерского уезда: "Бил нам челом Успенского Пречистыя Богородицы Кирилова монастыря келарь старец Боголеп с братиею и сказал, пятый де год и ныне сидят в Кирилове монастыре в осаде. И город поделывали, и острог ставили и рвы копали и наряд и порох и свинец покупали монастырскою казною; и в осаде де ратных людей держать и жалования денежного и хлебного давать не чего, и братия де и всякие ратные осадные люди из монастыря бредут розно, без хлеба и без жалования в осаде сидеть не хотят, и что де их монастырские вотчины в Белозерском уезде и в иных городах и тое де их вотчин литовские и русские воры разорили до основания. В Белозерском уезде в их монастырских вотчинах и ныне стоят казаки и с тех де монастырских вотчин в монастырь никаких хлебных запасов взять ненаком, и к нынешнему ко 123-му году ржи сеять не дали. И они де не хотят из монастыря братию и всяких ратных людей распустить. Заняв денег в кабалы, послали ныне в Нижний Новгород на монастырский обиход хлеба и всяких запасов купить, потому что де на Белоозере и в Белозерском уезде и на Вологде хлеба и всяких запасов купить негде".

Однако правительственные войска все еще были заняты в центральных районах и у западных границ, и на то, чтобы оказать военную помощь жителям белозерского края, сил еще не хватало. Правительство могло оказать помощь монастырю, проявившему преданность законной власти, лишь освобождением от налогов и повинностей, избавлением от пошлин. Но разогнать рыскавшие близ Кирилло-Белозерской обители воровские шайки удалось не скоро.

В результате за период шестилетней осады Кирилло-Белозерского монастыря (1611 - 1617) запустело множество деревень, а население сократилось боле чем на 2/3. Примерно вдвое уменьшилось число оборонявших крепость стрельцов. Но, невзирая на голод, болезни и другие невзгоды, крепость выстояла. В годы Смуты, ввиду угрожавшей монастырю опасности, была сооружена дополнительная линия укреплений, получившая наименование Острога. Новая каменная крепость имела в плане форму треугольника и защищала наиболее уязвимый участок на стыке стен Успенского и Иоанновского монастырей (вспомним, что укрепления последнего были недостаточно надежны). Спешное возведение Острога (завершенное к 1614 году) было необходимо потому, что стены этой крепости ограждали жизненно важные для монастыря хозяйственные постройки - житницы, амбары, которые могли пострадать во время нападений разбойничавших в окрестностях монастыря польско-литовских шаек.

Новый подъем строительных работ начался только с 30-х годов XVII столетия, когда благополучие Кирилло-Белозерской обители было восстановлено. С этого момента строились кельи, больничные палаты, церкви, но главное внимание уделялось оборонительным сооружениям. Сначала производились ремонт и дополнительное усиление уже существовавших стен и башен, а с 1653 года началась постройка по указу государя новой большой крепости.

Возведению крепости предшествовали охватившие ряд российских городов волнения, во время которых в Кирилло-Белозерском монастыре укрывался от народного гнева боярин Борис Иванович Морозов, воспитатель и советник царя Алексея Михайловича. Монастырские власти сумели обеспечить Б.И. Морозову безопасность, и когда угроза миновала, боярин благополучно возвратился в Москву. В знак благодарности за спасение дорогого для него человека царь стал оказывать Кирилло-Белозерскому монастырю различные милости. Кирилловский настоятель получил почетный сан архимандрита, монастырю было разрешено беспошлинно провозить пушки, необходимые на случай обороны крепости. Как отмечают исследователи, именно с событиями 1648 года, когда в Кирилло-Белозерской обители укрывался боярин Б.И. Морозов, связана и начавшаяся вскоре постройка нового, самого мощного кольца оборонительных сооружений: царь рассчитывал создать в северных белозерских краях сильную крепость, в которой можно было бы спастись в случае неудачных войн или внутренних волнений.

С весны 1653 года начались строительные работы, продолжавшиеся около тридцати лет. Первоначальный проект новой линии укреплений был составлен принявшим православие и перешедшим на русскую службу французом Антуаном де Троном (Антоном Алексеевичем Грановским). Он пытался создать фортификационные сооружения на основе распространенной тогда в западноевропейских странах бастионной системы. Однако кирилловские монахи были недовольны отходом от русских традиций и обратились к царю Алексею Михайловичу с просьбой предоставить им право возводить новую крепость по образцу уже доказавшего в годы Смуты свою надежность кремля Троице-Сергиевой лавры. Их прошение было удовлетворено. В направленной в Кирилло-Белозерский монастырь царской грамоте от 4 августа 1653 года сообщается:

"От царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси на Белоозеро в Кириллов монастырь богомольцам нашим архимандриту Митрофану да келарю старцу Матфею з братьею.
Писали есте к нам, что по нашему указу прислан к вам в Кирилов монастырь с Москвы Антон Грановский для городового нового каменнова дела. И учинил де он, Антон, тому городовому делу образец. Внутри города завел земляной вал о самую стену в вышину три сажени. Другой вал перед городовою стеною, а за тем валом ров поперег девять сажен. А за рвом третей вал в вышину сажен с третью. И на том третьем валу и на нутряном валу ж зделал решетки деревянные. А городовую каменную стену завел своим образцом, нижних и средних боев нет, один верхней бой с нутряного валу.
И нам бы вас да пожаловать - велеть в Кирилове монастыре новой каменной город впредь строить таким же образцом, как у Троицы в Сергиеве монастыре город строен. И мы вас, богомольцев своих, пожаловали: велели по вашему челобитью строить в Кирилове монастыре город каменной тем же образцом, как в Троицком в Сергиевом монастыре город каменной строен. И как к вам ся наша грамота придет и вы б велели строить в Кирилове монастыре город каменной тем же образцом, как в Троицком в Сергиеве монастыре город каменный строен" .

Пребывавший в Кирилловом монастыре и руководивший уже качавшимися строительными работами А.А. Грановский был отозван. Руководить созданием укреплений Нового города было поручено местным мастерам, происходившим из монастырских крестьян и имевшим опыт возведения или ремонта каменных храмов в Вологде и в самом Кирилловом монастыре. Уцелевшие до наших дней документы более чем трехсотлетней давности сохранили имена троих руководителей работ по созданию новой крепости. Это Кирилл Серков (впоследствии постригшийся в монахи и известный также под именем старца Кариона), Семен Шам (в дальнейшем старец Самуил), Иван Шабан. Главное руководство было доверено К.И. Серкову. Крепость Нового города возведена по плану этого мастера.

В 1654 году Кирилл Серков и Семен Шам посетили Троице-Сергиеву лавру с целью изучения находившейся там крепости. В том же году возобновились работы в Кирилло-Белозерском монастыре.

Монастырские крестьяне рыли ров, возводили вал, доставляли к месту постройки лес. Постройку крепости производили главным образом местные каменщики (около 70 человек). Расходы на строительство были оплачены из государственной казны.

Несмотря на заинтересованность царя в скорейшем и наилучшем устройстве новой линии кирилловских укреплений, работы иногда временно прерывались из-за отсутствия средств. Подчас белозерские воеводы отсылали часть каменщиков в Москву, и монастырским властям приходилось обращаться к царю с прошением не отрывать от дела нужных в Кирилло-Белозерском монастыре работников, напоминая, что и в этой обители производится важное каменное строительство. А порой созданию новых укреплений препятствовали совсем непредвиденные обстоятельства. Так, например, в мае 1664 года в Кирилло-Белозерском монастыре рухнула старая каменная стена, находившаяся близ Сиверского озера, а в других местах стены старой крепости накренились из-за позднейших достроек. Требовался срочный ремонт.

Тем не менее, к 1669 году строительство новой линии укреплений было в основном окончено, а после возобновления работ в 1675 году, к концу XVII века, все крепостные сооружения приняли завершенный вид.

Новая мощная крепость охватывала монастырь с трех сторон. Помимо нее продолжали существовать более ранние, правда, подвергавшиеся неоднократным перестройкам, линии укрепленний: Острог, Иоанновский и Успенский монастыри, получившие теперь общее наименование "Старый город". Что же касается укреплений Нового города, то с их созданием огражденная крепостной стеной монастырская территория оказалась увеличена почти в два раза. Кирилло-Белозерский монастырь превратился в крупнейшую крепость России.

Укрепления Нового города были сооружены по типу Троице-Сергиевой лавры, но с некоторыми изменениями и усовершенствованиями. Выше и мощнее были башни и стены. Хорошо продумано было решение огневой защиты - в случае нападения противник практически лишался возможности найти на подступах к крепости необстреливаемые участки ("мертвое пространство"). Протяженность новой крепостной стены достигала 732 метров. Возвышались стены до десятиметровой высоты, а толщиной были около 7 метров. Стены имели три боевых яруса - два нижних предназначались для артиллерии, верхний - для стрелков, вооруженных ружьями. Из шести огромных башен Нового города две (Казанская и Караульная) являлись воротными, остальные четыре (Вологодская, Московская, Белозерская и Кузнечная) - угловыми. Казанская башня, расположенная рядом с Казанской церковью (от которой и получила свое название), охраняла главный въезд в монастырь. Она, как и другая воротная башня, была четвероугольной. Остальные башни имели различную форму - так, Вологодская башня была восьмиугольной, Московская представляла в плане шестигранник. Украшений и орнаментов было немного, но, несмотря на суровый облик, новая крепость в целом выглядела красиво, величественно.

После завершения строительства стен и башен Нового города крепость Кирилло-Белозерского монастыря была пригодна не только для того, чтобы отразить нападение небольших плохо вооруженных отрядов, но и для более серьезных задач. Забота о боеготовности крепости была вызвана тревожной обстановкой середины XVII столетия - в этот период происходили война с Речью Посполитой, восстание Степана Разина. В возведенной в 1655 году каменной оружейной палате Кирилло-Белозерского монастыря хранилось большое количество мушкетов, сабель, бердышей, шпаг, пистолей, карабинов, шлемов, копий, лат и кольчуг, предназначенных для защитников крепости. Однако отражать новое наступление врагов Кирилло-Белозерскому монастырю уже не довелось. Однако, как и в прежние времена, далекий северный край продолжал оставаться местом ссылки и заточения опасных для правительства лиц. Здесь в монастырской тюрьме томились старообрядцы. А с 1676 по 1681 год в Кирилло-Белозерском монастыре находился оказавшийся в опале властолюбивый патриарх Никон, переведенный из Ферапонтова монастыря, в котором он провел предыдущие десять лет.

К концу XVII столетия, после сооружения крепости Нового города, окончательно сформировалась территория Кирилло-Белозерского монастыря, полностью завершилось создание монастырского архитектурного ансамбля. За несколькими линиями каменных крепостных стен были расположены одиннадцать храмов, колокольня, кельи, больничные корпуса, различные хозяйственные постройки. Все эти здания были возведены в XVI-XVII веках, и, несмотря на некоторые дальнейшие видоизменения и перестройки, Кирилло-Белозерский монастырь сохранил облик величественной древнерусской крепости.

XVIII век принес Кирилло-Белозерскому монастырю утрату прежнего видного положения и потерю обширных земельных владений, на которых утверждалось экономическое благополучие северной обители. Уже при Петре I было прекращено каменное монастырское строительство. Уходило в прошлое военное значение Кирилло-Белозерской крепости. В период Северной войны, в феврале 1701 года, царь издал указ, согласно которому надлежало доставить в Москву все имевшиеся у Кирилло-Белозерского монастыря медные пушки. Оборонительные сооружения мощной еще недавно крепости постепенно приходили в ветхость и разрушались.

В конце XVIII - начале XIX столетия оказались разобраны некоторые башни и стены внутренней линии оборонительных сооружений; в частности, были уничтожены укрепления Острога и ограда, разделявшая Успенский и Иоанновский монастыри. В ХVII веке некоторые храмы получили внешнее оформление в господствовавшем тогда стиле барокко. Только в середине XX века развернулись работы по спасению оказавшихся в аварийном состоянии памятников, и по возвращению уцелевшим монастырским строениям первоначального облика.